ВРЕМЯ СМЕРТИ
Он привык к боли. Время от времени ему казалось, что он сжился с ней, слился воедино, иногда она доставляла ему почти физическое удовольствие. Но то, что боль может быть такой безжалостной человек даже не предполагал. Она мучила его, раздирала изнутри каждый сантиметр его тела. С каждым мгновением она нарастала, становясь все сильней и нестерпимей. И когда он понял, что еще секунда, и он просто напросто взорвется, боль исчезла без следа, словно ее и не было никогда. На смену ей пришло блаженство. Какая - то всепоглощающая, всеобъемлющая любовь. Не было вокруг ничего, что б он не любил в это мгновение. Даже бьющий в глаза от куда-то издалека серебристый свет, казался ему совершенным. Свет этот становился все, ближе и человеку стало казаться, что он становится все гуще, обретая плотность. Вдруг его закружил серебристый вихрь, похожий на торнадо. Как пушинку его понес свет, переродившийся в ветер. Его швыряло в разные стороны, так осенний ветер кружит не долетевшие еще до земли листья, заставляя их то соединяться в причудливый хоровод, то разносит по одиночке налепляя на оконные окна домов, на почти обнажившиеся деревья, на прохожих, не увидевших безумного танца в постановке лишившегося разума хореографа. Какой - то резкий и немного неприятный толчок неожиданно оборвал этот танец без начала и конца. Человека швырнуло на мягкое удобное кресло, сидеть в котором можно было вечно. Он понял это сразу. Осознание не пришло, оно всплыло из глубин памяти, словно жило там поджидая именно этого момента, что бы вновь появиться. Он молча огляделся вокруг. Комната казалась ему смутно знакомой, словно когда-то давным-давно он уже бывал тут, но когда и по какому случаю… на этот раз полустертое воспоминание не спешило появиться из глубин памяти.
- Не силься, не вспомнишь- услышал человек чей-то голос. Если ты когда и бывал тут, то только во сне. И сон этот ты сразу же забыл. Нравится у меня?- голос резко сменил тему разговора.
- Да как сказать- человек хотел пожать плечами, но почему-то не смог. Тело не принадлежало ему больше. Оно осталось в самом начале. Осталось там, где началась боль.- Оригинально. Но мрачно и угнетает.
- а как ты хотел.- голос развеселился - тут в Преддверии все должно угнетать и настраивать на мысли о вечном- заканчивая говорить голос, казалось, едва сдерживал смех.
- В преддверии чего?
- В Преддверии последнего решения, в Преддверии черты, за которой все всегда встает на свои места, перейдя которую наступает момент истины- голос вновь был серьзен. – а сейчас тебе надо погрузится в воспоминания. Если нужно, я помогу.
- Кто ты- тихо спросил человек. Он понемногу начал догадываться о истинной сути невидимого собеседника. Догадка не пугала его. Но какой бы она ни была, догадка всегда остается лишь домыслом,. Гипотезой, предположением. Чем угодно, только не истиной. Только ответ обладателя голоса сделает его домысел истиной. – КТО ТЫ- громче и настойчивей спросил человек.
- Я….- голос мочал, словно решая стоит ли ему пролить свет или оставить человека наедине со своей догадкой- Я Метатрон. – из полумрака стали проступать очертания высокого, слегка полноватого мужчины, стоящего облокотившись на спинку обитого темновишневым бархатом кресла.
- То есть я умер- скорей констатировал, чем спросил человек.
- Нет. Пока твое тело живет. Или доживает последние минуты. Ты все решишь сам. Выбор у тебя есть. Не скажу, что тебе повезло. Но за все принятые решения приходится расплачиваться. Твоя расплата – сделать окончательный выбор самому. Поэтому вспоминай, чтобы не ошибится.- Метатрон замолчал. В комнате повисла гнетущая тишина. Человек не хотел воосоминаний, не хотел еще раз делать выбор. Но сопротивлятся бессмысленно. Выбирать придется. И вспомнить все до малейших деталей тоже.
- И заново пережить, чтобы все еще раз осмыслить- добавил уже вслух Метатрон, читавший мысли человека как открытую книгу. – вспоминай- приказал он и уселся в кресло- я хоть и ангел, но терпение мое может подойти к концу. У нас нет в запасе вечности. Вспомни, что было в начале.
- В самом начале было счастье. И тогда казалось, что оно бесконечно. Знаешь, оно окрыляло и помогало не замечать несовершенства во всем. А еще дарило желание делиться им со всеми. И я делился. Делился не взирая ни на что. Мне казалось, что люди вокруг меня становятся чуточку добрей. Но капля за каплей, счастья не стало. Начала уходить радостная эйфория. И вот уже окружающие перестали казаться такими прекрасными. Они стали обыкновенными людьми, какими наверное и были всегда. У каждого свои недостатки, свои проблемы, своя злость и своя жизнь. И жизнь эта им казалась величайшей ценностью в мире. Тогда я стал задумываться, а так ли ценна эта жизнь. Может люди преувеличивают ее ценность из-за страха перед смертью. Ведь смерть несет прежде всего неизвестность. А именно ее люди и боятся. Поэтому и цепляются за жизнь, находясь даже в шаге от могилы. Просто они не знают, что там дальше. И есть ли это что-то. Боялся и я. Но однажды мне в голову пришла банальная мысль. Не зависимо от моего страха и желания, придет тот момент, когда нужно будет пересечь эту черту. Он неизбежен так же как восход и закат. И нет смысла противиться ему, нет смысла бояться. И с этой мыслью пришло нечто, напоминающее смирение. Нет, страх не сбежал, трусливо поджавши хвост. Он слегка померк, как меркнет закатное зарево перед наступлением тьмы. Он спрятался в глубоко внутри меня и лишь изредка, вместе с инстинктами напоминал о себе. он жил во мне, а я жил наблюдая за миром. За тщетной суетой толпы, жаждущей только удовлетворения своих желаний. Были, были среди них и те, кто подобно мне загнали страх смерти глубоко, на самые задворки души. Были и те, кому хлеба и зрелищ было катострофически мало. Они жаждали большего. Свершений, великих открытий, славы… Некоторым даже удавалась получить желаемое, а иногда даже сверх того. Но они, творцы, мыслители, неравнодушные- все как один лишь подтверждали ничтожность толпы. Я не был ни частью охлоса, ни тем, кто мыслит и жаждет славы и свершений. Я был лишь наблюдателем, стоящим чуть в стороне. По началу я еще оценивал все, что делают люди. Их слова, поступки, жизни. Но пришло время, и я понял, что больше не хочу давать оценку всему этому. Мне стало безразлично. Нет. Конечно, я жил по правилам кем-то придуманным. Я не любил выделяться. Толпа безжалостна. Я не боялся ее. Всего лишь благоразумие и только оно. Но все чаще я задавался вопросом : а почему собственно не прекратить все это, не дожидаясь какого то мифического предначертанного мне часа. Да, я знал, что все те, кто любят меня, представляешь, Метатрон, были те, кто любил меня. И я любил их. Любил только за то, что они есть и всегда во всем поддерживали меня. Радовались моим успехам, плакали вместе со мной когда я падал спотыкаясь. Они были дороги мне. И дороги сейчас. Так вот. Я знал, что сделаю им больно приблизив неизбежное. Но рано или поздно мне пришлось бы причинить им боль, заставить страдать и оплакивать меня. Какая разница, когда это случится, сегодня или через много лет. Они любят меня и должны понять. Понять то что это только мой выбор и мое желание. Да, под конец я жаждал этого, как жаждет путник в пустыне. Они вседа считались с моими желаниями, всегда уважали мой выбор. Ты думаешь, они смогут понять меня? Скажи, Метатрон
- Я всего лишь глас. Глашатай. Я не знаю. Но все таки скажу тебе вот что. Сюда попадают немногие. Только те, кто способен делать выбор и принимать решение. И им всем дается шанс начать все еще раз. Исправить все то, что было неправильным до черты. Но ни от одного из них я не слышал такой исповеди. Может она немного нескладна. Но ты единственный из всех не ищешь оправданий. Хотя там- он махнул рукой куда-то вверх, там могут думать иначе. Как бы то ни было, я должен напомнить тебе- ты ОБЯЗАН СДЕЛАТЬ ВЫБОР!!! ЗДЕСЬ СЕЙЧАС. ОБЯЗАН, понимаешь?
- Я его сделал.
Метатрон слегка приобнял человека. Вновь налетел серебряный ветер. Но на этот раз не было безумного танца. Ветер вновь стал светом, обретщим плотность. Он вытянулся вверх, подобно лучу. Первым на него вступил Метатрон. Он обернулся, кивком головы приглашая чело
века прогуляться по дивному лучу.
- Все кончено- устало выдохнул пожилой доктор. – Время смерти 0:20.
